дрожь и страшные мысли, в которых она убивала меня и утаскивала за собой в загробный мир. Конечно, многие бы просто сказали, что все это — последствие плохого сна и нескончаемого беспокойства, вызванного проблемами на работе, однако после похорон Унис я так и не осмелился ни разу прийти к ее надгробию. Ведь именно после смерти матушки ее призрак сменил собой всех прочих таинственных созданий, блуждавших время от времени в ночной темноте нашего дома. Однако как только я перебрался в бордель, Унис перестала являться ко мне: может, и вправду данное было вызвано ничем иным как сильной усталостью… или же дело обстояло в самом доме. Ха, глупо, конечно… но с такими ночными видениями начинаешь всерьез задумываться о реальном существовании проклятий и призраков. Пускай я заклинатель кисти, однако никогда не верил в подобные вещи, считая их выдумками и игрой воображения. Правда, идти на могилу матери все равно не хотелось: не потому, что я не любил ее при жизни или что-то такое — вовсе нет, у нас были… нормальные отношения, вот только жуткие воспоминания о ее «привидении» не давали мне покоя.
После купания господин Уджа попросил меня пройти с ним в спальню и подождать там, пока он тем временем переодевался в приятный на вид, но скромный халат болотного цвета.
— Вы точно уверены, что это поможет? — спросил я, стоя неподалеку от ширмы, за которой виднелся высокий и мускулистый силуэт мужчины.
— А у тебя имеются сомнения? — спросил он с неуверенностью. К тому моменту мы немного остыли и решили более не затрагивать тему раннего спора.
— Вы достаточно богатый и известный господин…
Уджа усмехнулся.
— Не настолько, чтобы все на улице меня узнавали. Более того, какая мне должна быть до этого разница? Ну, прогуляюсь я с тобой. И что? Ты все равно собираешься стать моим супругом, Унир.
— Я еще не дал согласия! — нахмурившись, возмутился. Раздражала его дурацкая черта принимать решения за других!
— А не дашь? — выглянув из-за ширмы, господин хитро улыбнулся.
Я смущенно отвел взгляд. Меня по-прежнему одолевали сомнения на этот счет, однако… разве был другой выход? Уджа по сути, предоставив возможность выбора, всего лишь играл со мной, как кошка с мышкой. Для него мой ответ был ясен, как безоблачный день.
Не дождавшись от меня ответа, господин с усмешкой скрылся за ширмой, затем появился оттуда в прогулочном халате. Стоило отметить, что ему одинаково хорошо шла как богатая одежда, так и поскромнее. И собой хорош, и любой наряд к лицу, и богат, и манеры хорошие — ух, мечта любого нормального человека. Вот только… наверное, я не был таким уж нормальным, раз то и дело колебался.
— Ты пойдешь вот так? — приблизившись, Уджа задумчиво оглядел мой халат.
— Да, — хмуро воззрился я на него, — а что?
Господин усмехнулся.
— Его бы не помешало постирать, но как пожелаешь, — с этими словами Уджа направился к выходу из спальни.
— На что это вы намекаете? — не сдержал я обиду. Может, не стоило разговаривать подобным тоном с господином, однако его подколы начинали напрягать. Да и не похоже было, чтобы Уджа злился на подобного рода поведение и речь — скорее, наоборот находил забавными.
— Да нет, ни на что, — со смешинкой ответил он.
Раздраженно вздохнув, я последовал за ним. Почему-то в тот момент наша большая разница в росте (мои 160 сантиметров с хвостиком против его 180 с лишним) сильно задела меня. Без веской на то причины… Однако в то же время сделалось любопытно: а каким видит мир господин с высоты своего роста? Отличается ли он сильного от моего? Естественно, я не осмелился задать Уджа такой вопрос.
Спустившись на первый этаж, господин подошел к приемной стойке, за которой сидела женщина — не та, которую видел вчера; прошлая была более спокойной и внимательной, а эта, во-первых, была помоложе, а, во-вторых, глядела более растерянно и нервно. Наверное, новенькая и не привыкла еще. Завидев господина, женщина поднялась, вытянулась по струнке и с легким волнением поприветствовала хозяина. Уджа дружелюбно улыбнулся и пожелал ей доброго утра.
— Мы с Униром отлучимся на пару-тройку часов. Передай остальным старшим, что если кто-то пожелает меня видеть, я приму их после того, как вернусь. Либо пусть оставят мне записку.
Девушка закивала.
— Все передам, господин Уджа! Приятной вам прогулки, — работница быстро глянула на меня, похоже, даже и не помня, кем я таким являюсь. Заведение большое, работников много — неудивительно, если обо мне знает лишь малая часть персонала.
— Приятного рабочего дня, — усмехнулся Уджа, и мы зашагали к выходу из заведения. Все-таки его общение с подчиненными подчас просто нечто: словно они вовсе не его работники, а верные сослуживцы. Ну, отчасти данное суждение было верным, однако…
— Разбалуете их, — неосознанно вырвалось у меня, когда мы шагали с господином по улочке квартала «красных фонарей», окруженной с двух сторон вереницей различных заведений: лапшичных, прочих ресторанов, больших и малых публичных домов, сувенирных лавок, чайных домов… даже баня одна попалась на глаза — странно, даже и не знал, что она тут имеется. Точнее, понятно было, что какая-то тут точно есть, но мне почему-то представлялась единственная большая, обслуживающая все близлежащие увеселительные кварталы, а тут, вот, выяснилось, что имеется еще одна, не такая уж и большая. Может, стоит как-нибудь побродить по округе да поглядеть, что здесь имеется. Я бы сделал это раньше, если бы Уджа не запретил мне покидать пределы борделя.
Несмотря на утренний час, улицы уже кишели людьми: ничего удивительного в городе с миллионом жителей (я слышал, даже по меркам Запада это очень много, и лишь единицы их столиц имеют такое количество, поэтому иностранцы приходят в изумление, узнавая о такой популяции), большая часть которого, однако, отведена резиденциям вассалов короля, а также зданиям самой королевской семьи. На оставшихся же клочках земли ютится народ попроще, оттого и такое постоянное столпотворение. Шумное, конечно, местечко этот город, однако данное меня редко беспокоит — привык, наверное, живя тут с рождения.
— Мммм? — Уджа, пребывавший глубоко в своих мыслях, среагировал не сразу. Сообразив, какую наглость ляпнул, я зарделся и промолчал. Однако господин не отстал от меня так просто. — Говори давай, — усмехнулся он, — раз уж начал.
— Н-ничего…
Уджа наигранно надул губы.
— Я что, настолько плох, что не заслуживаю услышать? — стыдно признавать, но его уловка сработала: я почувствовал себя гадко по отношению к нему и все-таки озвучил мысль.
— Работников. Такое излишне приятельское отношение к ним разбалует их.
Однако господин не стал на
